Система - Страница 8

- Сергеич, - наигранно воскликнул тот, - и каким же это ветром ваше высочество к нам сирым занесло?

- Попутным, товарищ капитан, попутным.

- Ну садись тогда, - указал следователь на стул, - в ногах правды нету.

- Да и в заднице, её окаянной нету, - усмехнулся Сергеич, - так жир один да дерьмо всякое. Встретил тут Шепельного внизу, от тебя шаркал?

- Отсюда.

- Узнать хотел, - озвучил оперативник цель визита, - по смерти этой, эксперты какой вердикт вынесли?

- А с какой целью интересуешься? Ты же насколько я знаю от дела этого всеми правдами и неправдами отбивался. И отбился ведь.

- Да работы во, - показал характерным жестом Сергеич сколько работы, - случай просто странный вот и спрашиваю.

- Эксперты внятного ничего не сказали. Никакого внешнего воздействия на потерпевшего оказано не было. Каких-либо химических веществ на останках тоже не обнаружено. Все сходятся во мнении, что человек просто лопнул. Как мяч перекачанный, лопнул и всё.

- А то, что и кости, и череп разлетелись на те же мелкие куски что и мясо никого не смутило?

- Смутило Сергеич, да как ещё смутило, у нас тут споры по этому поводу, два дня не утихают. Версий миллион, а толку ноль. В итоге сошлись на том, что тёмное это дело, тёмное и непонятное.

- Во-во, - подхватил опер, - я тоже, когда всё это увидел сильно удивился.

***

Просидев без малого пол часа на лесенке у входа в отделение Денис в который раз шумно выдохнул и стремясь устроиться поудобней поёрзал на пыльной ступени. Спешить было некуда. Да и не зачем. Со смертью Валентина Леонидовича в Денисе тоже что-то умерло. Умерла надежда. Надежда на хоть какое-то более менее сносное существование. На жизнь где он был действительно кому-то нужен. Планы, мечты и чаяния рухнули в одночасье, рухнули в той самой квартире, когда он увидел то, о чём вспоминать никак не хотелось.

"Один, - текли мысли окончательно павшего духом Дениса, - опять один, что дальше? - Терзал он себя вопросами, - как, куда?".

Ответов не было, да и откуда они могли взяться в голове человека, вновь ощутившего привычную ненужность и собственную ничтожность.

Почему в жизни всё сложилось именно так, из чего, ещё в ребёнке сложилась столь низкая самооценка, Денис понял много позже. Отец погиб когда ему исполнилось два года. Погоревав без малого год, мать вновь вышла за муж. В любви и счастье жили не долго. Отчим начал пить и вскоре остался без работы. Поиски затянулись и работать пришлось матери. Разменивая тысячи километров под стук железных пар, она, проводница пассажирского состава дома появлялась крайне редко, полностью переложив заботу о сыне на плечи отчима. Тот же, в её отсутствие беспробудно пил. Превращаясь в злобное, угрюмое животное, отчим винил в своих неудачах всех подряд и постоянно срывал злобу на беззащитном мальчишке. Позже Денис много раз силился вспомнить, были ли дни, когда упившийся, очумевший от мерзкой отравы скот не втаптывал его в грязь, но таких дней он не вспомнил. Зато хорошо помнил, с какой радостью в первый раз шагал в младшую группу детского сада. Помнил, как вечером того же дня, рыдал спрятавшись под кроватью. Рыдал, потому что нескладного, робкого, плохо говорящего мальчишку в группе сразу невзлюбили. В то время, он откровенно не понимал, почему никто не захотел с ним играть, не захотел даже разговаривать. На первой же прогулке его побили. По детски, дождавшись когда воспитатель отвлечётся. Его неспособность дать сдачи веселила мальчишек и они улучив момент и подзадоривая друг друга проделывали это почти каждый день. Били и издевались не все, всего трое, но повинуясь их авторитету и остальные начали его сторониться.

Дальше случилось то, что порой случается в подобных случаях. Отсутствие полноценной, безопасной реальности, подвигло ребёнка создать воображаемый мир, в котором светило ласковое солнце и все были приветливы, и добродушны. Там были лучшие игрушки, верные друзья и подружки. Там он счастливо жил с мамой и родным отцом, который просто не чаял в нём души.

Всё глубже и глубже погружаясь в вымышленную вселенную, Денис постепенно замыкался в себе и всё дальше отдаляясь от сверстников, неуклонно отставая в развитии. Воспитатели пытались вернуть ребёнка из омута вымышленных образов, но поняв тщетность усилий, махнули рукой.

Из сладкого мира грёз вырывал только отчим. Красную, вечно пьяную небритую рожу он запомнил на всю оставшуюся жизнь. Ещё лучше запомнил широкие, с короткими толстыми пальцами ладони, которые оставили множество отметин на его худом, тщедушном теле. Каждый всплеск бешенства отчима рождал в Денисе чувство такого ужаса, что после очередной экзекуции, он не вылезал из-под кровати часами, часто там и ночуя. О прогулках не было и речи, Денис вечно был наказан и большинство выходных дней проводил всё под той же кроватью.

Просветления наступали лишь с редкими приездами матери. За два дня до этого отчим переставал пить, отчего становился ещё злее. Он выволакивал его из норы, и на несколько часов запрещая сходить с места, ставил рядом с телевизором. После окончания очередной передачи, наконец обращал на него внимание и сыпля угрозами и обещаниями боли приказывал ему молчать. Боясь до дрожи в коленях одного его голоса, Денис ни разу не обмолвился матери о том, что происходит в её отсутствии. Догадывалась она или нет, он не знал, но упрёков в сторону отчима ни разу не слышал.

В школе всё повторилось. Оказавшись в одном классе всё с той же, подросшей и окрепшей троицей, Денис хлебнул ещё большего горя и унижений.